Мне всегда казалось, что некоторая детская поэзия Корнея Чуковского уходит корнями в шекспировского "Макбета" своей общей эстетикой. Пропажа солнца и наступающий мрак и хаос в "Краденом солнце", наполненные пучеглазыми раками, бешеными волками и таращамися совами почему-то заставляют меня вспомнить слова Росса старику наутро после убийства Дункана: "... по часам: день, / но темная ночь душит бродящую лампу: / это из-за победы ночи или стыда дня, / что темнота погребает лицо земли, / когда живительный свет должен его целовать?" (акт 2, сцена 4).
Но еще более интересен момент в "Тараканище", где, в ужасе от узурпации власти и воцарившейся диктатуры, "Волки от испуга / скушали друг друга". Потому что прямо после того, как Росс описывает темноту, спустившуюся на Шотландию, он и старик обсуждают лошадей Дункана, которые ночью вырвались из конюшки и... съели друг друга.
Ну и, отходя от Чуковского, я тут совершенно неожиданно обнаружила для себя на днях, что в переводе "Макбета" Анны Радловой ведьмы понимают о наступлении времени икс, потому что у них "трижды ежик всхлипнул" (акт 4, сцена 1).
Это только я, или еще у кого-нибудь при этих словах перед глазами возникает вот этот образ (и к слову о совах)?
